Подражание

Подражание, имитация - важный объединительный фактор. Создание сплоченной группы немыслимо без возрастания униформности. Единомыслие и Gleichshaltung*, столь высоко котирующиеся любым движением, осуществляются как посредством подражания, так и путем повиновения. Да и само повиновение столь же заключается в подражанию образцу сколь и в следовании предписанию.

Вообще, способность к подражанию, присущая всем людям. У некоторых может быть выражена сильнее, нежели у других. Вопрос о том, велика ли способность к подражанию у разочарованных, которые, как было показано в разделе 43, не только склонны к совместным действиям. Но и оснащены механизмом для реализации этой склонности. Существует ли связь между фрустрацией и готовностью к подражанию? Является ли подражание способом бегства от тех бед, которые преследуют разочарованных?

Главным бременем разочарованных является сознание бессилия и бесполезности своего Я. А главным желанием - избавиться от него и начать новую жизнь. Они пытаются осуществить это желание либо в обретении новой идентичности, либо пытаясь замаскировать, скрыть свою "необщность". И обе эти цели позволяет им достичь подражание.

Чем меньше радости доставляет нам быть самими собой, тем сильнее наше желание быть как все. Тем самым мы гораздо охотнее будем подражать тем, кто отличается от нас, нежели тем, кто на нас похож; и скорее тем, кем мы восхищаемся, нежели тем, кого мы презираем. Способность к подражанию угнетенных (негров, евреев) как раз подтверждает сказанное.

Что же касается сокрытия и камуфлирования своего Я, то оно достигается исключительно посредством подражания - путем как можно более полной мимикрии под других. Желание принадлежать к чему-либо есть отчасти желание утратить себя.

Наконец, недостаток уверенности в себе, характерный для разочарования, также усиливает их тягу к подражанию. Чем меньше мы доверяем собственным суждениям и фортуне, тем более готовы мы следовать чужому примеру.

*(нем.) этим термином в нацистской Германии обозначали признание ранее инакомыслящими и индифферентными господствующей идеологии.

Простой отказ от собственного Я, даже когда он не сопровождается поисками новой идентичности. Может привести к росту подражательных способностей. Отринутое Я отказывается от своих претензий на индивидуальность, и уже ничто не стоит на пути склонности к копированию. Эта ситуация сходна с той, когда дети и недоразвитые, в силу недостаточно сформировавшейся индивидуальности, взрослые, оставляют свое сознание незащищенным от вторжения внешних влияний.

Чувство превосходства препятствует подражанию. Если бы миллионы иммигрантов, прибывавших в Америку, были людьми незаурядными - сливками своих стран - Соединенных Штатов не было бы, а была бы мозаика языковых и культурных групп. Гетерономные миллионные масс так скоро и основательно перемешались именно вследствие того, что большинство приезжих были низшими, беднейшими, презренными, отверженными на своей родине. Они прибыли на новый континент с горячим желанием оставить свое Я в старом мире и возродиться к новой жизни; и помимо своего желания они приобретали неограниченную способность подражать и воспринимать новое. Необычность новой страны скорее привлекала их, нежели отпугивала. Они страстно желали новой идентичности и новой жизни - и чем более необычным был новый мир. Тем лучше отвечал он их потребности. Возможно, для не-англосаксов, дополнительной привлекательностью обладала также необычность языка. То, что они сызнова должны были учиться говорить, усиливало иллюзию рождения заново.

Подражание зачастую служит кратчайшим выходом. Мы копируем тогда, когда нам не хватает способностей, желания или времени для выработки независимого решения. Спешащие люди более склонны к подражанию, нежели имеющие досуг. Напряженная деятельность. Тем самым, способствует единообразию. И в деле искусственного слияния индивидов в замкнутую группу беспрестанная активность играет существенную роль²².

Унификация сама по себе, все равно, вызвана ли она убеждением, принуждением или же возникла спонтанно, усиливает подражательные способности. Гражданский человек, призванный на военную службу и ставший членом замкнутого подразделения, делается более склонным к подражанию чем в штатской жизни. Унифицированный человек лишен своего индивидуального Я; на всю жизнь он остается неполным, незрелым и тем самым беззащитным перед внешними влияниями. Общеизвестная склонность к подражанию дикарей вызвана, возможно. Не столько их примитивностью, сколько тем обстоятельствам, что обычно они принадлежат к замкнутому клану или племени.

Подражательность несет для массового движения свои выгоды и свои опасности. Верующих легко вести и помыкать ими, но они также легки восприимчивы к чужим влияниям Может возникнуть впечатление, что чем крепче сплочена группа, тем легче ее совратить и коррумпировать. Проповеди всех массовых движений пестрят увещеваниями против того, чтобы копировать чужие манеры поведения и "подражать всем их мерзостям". Подражание чужакам клеймится как предательство и отступничество: "Ежели кто-либо подражает иностранцу, он виновен в lese-nation (преступлении против нации), подобно шпиону, впустившему врага через тайные ворота"²³. Все средства хороши для предупреждения "правоверного" от общения с "неверными". Некоторые массовые движения доходят до крайностей, приводя своих последователей в состоянии дикости, лишь бы ничто не служило помехой утверждению нового образа жизни.

Презрение к внешнему миру выступает, конечно же, наиболее действенной защитой от разрушительной имитации. Тем не менее, активные массовые движения предпочитают пассивному презрению ненависть; а ненависть не только не препятствует подражанию, но зачастую стимулирует его (см. раздел 72). Только в случае небольших групп живущих во враждебном окружении и всецело поглощенных сохранением своего своеобразия, презрение выступает в качестве обосабливающего фактора. Это ведет к исключительной негостеприимности по отношению к тем, кто желает обращения.

Способность к подражанию членов единой группы придает той значительную гибкость и легкость в адаптации, Она в состоянии воспринимать новшества и менять свою ориентацию с поразительной легкостью. Быстрая модернизация единых Японии или Турции разительно контрастирует с медленным и болезненным приспособлением к новому образу жизни в Китае, Иране и других странах слабо воодушевленных чувством единства. Глубоко проникнутой духом единства Советской России было легче воспринять новые методы и новый образ жизни, нежели слабо объединенной царской России. Очевидно также то, что примитивному народу, сохранившему свои коллективистские устои, легче внедрить новшества, нежели народу, у которого племенные и общинные связи разрушены.